Безумие Темперионов

Это не совсем полноценный роман или эпопеня ) Нет, это собрание рассказов о разных персонажей, объедененных лишь одним - Безумием.
Возможно они будут пересекать, возможно кто-то из старых персонажей вслпывет в рассказах о других... В этом собранее непредсказуем ход событий, как непредсказуема река сна...

Вместо пролога. Сон Темпериона.

Если бы мы могли заглянуть в чужие сны, я бы ни за что не посоветовал лезть в голову темперионов. Ведь сон – это изнанка души, сокровенные тайны и желания, страхи и ужасы. Жизнь темпериона наполнена тем серым туманом, что поднимается ночью и обволакивает тебя, проникая сквозь поры кожи, и крадет твой рассудок.

Железная клетка отдавала сыростью и ржавчиной. Следы крови, грязи и испражнений подчеркивали атмосферу безысходности и безумия. Через десятки дырочек в потолке проникал мутноватый свет, словно шпаги фокусника. Одинокое тело узника лежало посреди комнаты, периодически вздрагивая от холода и собственных страхов. Внезапно послышался скрежет метала и открылась дверь. В клетку вошли два иогенца, везя за собой на тележке разные приборы. Один из вошедших присел на корточки рядом с телом и перевернул его на спину. Невидящие глаза крускена с вызовом уставились на иогенца.

- Он спит, - прокомментировал сидящий. – Можно приступать.

Второй иогенец подошел к аппаратам и расчехлил провода. Затем достал металлическую коробку и вынул несколько длинных игл. Соединив их с проводами, идущими от аппарата, он передал иглы своему коллеге, а сам стал включать портативный ионный генератор. Воздух начал ионизироваться, и послышалось ровное гудение генератора.

- Все готово, профессор, сканер включен.

Иогенец, которого назвали профессором и который сидел рядом с крускеном, убрал волосы с его виска и помазал ваткой, пропитанной спиртом. Одну иглу он вогнал в висок. Затем, наклонив голову крускена и нащупав мозжечок, вогнал туда вторую иглу. В его руках осталась лишь последняя, третья игла.

- Практикант, подойдите пожалуйста. – Вежливо попросил профессор.

Не подозревая ни чего плохого, второй иогенец подошел к профессору и неожиданно почувствовал укол в области виска. Все еще непонимающими глазами, он уставился на профессора, а затем на провод, идущий от его головы. Мгновение и тело молодого ученого лежало на полу рядом с телом крускена.

- Отличненько… - пробормотал профессор и стал настраивать оборудование.

Мир погружался во мрак. Тонкая сетка кровавого цвета мерцала перед глазами, унося сознание практиканта в запретные дали. Потихоньку стали отказывать чувства. Вот он уже не чувствовал ног, затем рук, тело, горла. У него онемел язык, а глаза наполнились тяжестью. В конце концов веки захлопнулись, отрезав практиканта от мира реального, мира привычного и надежного. Секунда тишины… и острая боль пронзила все его тело. Словно увесистая лапа хищника, впившаяся когтями в его спину, резко потянула в свое логово. Практиканту казалось, что он стремится через туннель в логово зверя… Зверя, имя которому безумие.

Профессор внимательно наблюдал за ходом эксперимента и делал пометки в своем журнале. Затем он достал нож и вложил его в бесчувственную руку практиканта. Казалось ни чего не происходит, безвольное тело коллеги все так же валялось на полу, лишь веки изредка подрагивали.

Практикант очнулся в большой комнате. Помещение было живым: стены, сделанные из кожи, пульсировали, словно за ними были мышцы, по полу проходили большие вены, несшие голубую кровь, и постоянно было слышно дыхание. Практикант почувствовал, что в его руке лежит какой-то предмет. Взглянув на руку, он понял, что это нож. Поднявшись на ноги, практикант решил осмотреть стены, осторожно касаясь их. Но внезапно он услышал дыхание, не то, какое было у самой комнаты. Обернувшись, он увидел крускена, того самого, что они заперли в клетке. Крускен смотрел на него отупевшим взглядом, рот был немного приоткрыт и по уголкам губ стекали слюни. Практикант хотел было обратиться к нему, но лишь широко раскрыл рот, хватая воздух. Железная рука крускена торчала у него в животе, проникая всё глубже и глубже. Глаза иогенца широко раскрылись, готовые выпасть из черепа, а тело безвольно осело. Агония охватила практиканта, а жизнь потихоньку ускользала. И когда, казалось, последняя капля сознания была готова сорваться с кубка рассудка, боль прекратилась. Голова иогенца наполнилась Знанием. И это Знание рвалось наружи. Крускена не было рядом, лишь кровоточащая рана напоминала о его недавнем визите. Иогенец осматривал свое тело невидящим взглядом. Глядя на ноги, он видел Грех. Глядя на тело, он видел Порок. Глядя на руки, он видел Избавление. Безумная искорка проскочила в его глазах. Да, Избавление! Он должен выплеснуть наружу Знание. Но под рукой не было ни листа, ни пера. Зато был нож и кожаные стены. Практикант кое как поднялся на ноги и прислонился к стене. Мягкая кожа согревала и манила. Одним легким движением руки, практикант начал писать Знания. Кровавые буквы на кожаном холсте стали Избавлением.

Профессор успел раздеть лежавшего практиканта. И как раз вовремя. Сами по себе на теле иогенца стали появляться крошечные кровавые точки, будто кто-то колол его ножом изнутри. Точки начали принимать осмысленный порядок. И вот уже первые буквы образовались из кровавых чернил.

Профессор схватил блокнот и стал тщательно записывать послание. Первая строчка, еще не высохших черных чернил на бумаге блокнота гласила: «Я пишу Вам извне, и это история безумия Темперионов»